Искать

Улитка Маёй

006

— Так что эта заблудшая корова за аномалия или чудилище? Как её изгнать?
— Эх, снова мысли о насилии, Арараги-кун. У тебя праздник какой?
Сендзёгахара разбудила Ошино. Тот всё ворчал, что слишком жестоко беспокоить его в такое ленивое воскресное утро, но прости уж, сейчас вообще-то уже день, а никакое не утро, к тому же, у тебя любой день — воскресенье и круглый год летние каникулы. Не думаю, что правительство дало ему право высказываться так, но развивать тему я не стал.
У него нет мобильника, так что он наверняка говорит со мной с сотового Сендзёгахары. Думаю, проблема не в принципах или недостатке денег, Ошино просто, похоже, полнейший ламер в технике. «Так, Цундере-тян, какую мне кнопку зажимать, когда я говорю?» — только услышал эту нелепость, как мне захотелось зажать кнопку сброса звонка.
Это же не рация, ну ё-моё.
— Но-о... Как так-то? Экая удивительность. Как ты умудряешься за такое короткое время встретить столько странностей, Арараги-кун? Забавно. Обычно одного нападения вампира уже достаточно, но ты связался с кошкой Старосты-тян и с крабом Цундере-тян, а теперь повстречал улитку?
— Повстречал не только я.
— М? В смысле?
— Сендзёгахара тебе не рассказала?
— Ну... Рассказать-то рассказала, да я тогда ещё не проснулся толком. Всё как в тумане, так что я мог что-то не так запомнить... А, кстати, давным-давно я мечтал, чтоб когда-нибудь миленькая старшеклассница разбудила меня. Благодаря тебе, Арараги-кун, моя мечта времён средней школы наконец исполнилась.
— И как оно?..
— М-м, я не совсем проснулся, так что ещё не знаю.
Так мечты и сбываются.
У всех и всегда.
— О, Цундере-тян так страшно на меня смотрит. Как страшно, просто жуть. У тебя праздник какой-то?
— Кто знает...
— Кто знает, говоришь? Арараги-кун, ты просто не понимаешь женскую натуру... Ну да ладно. Хм. Ну если однажды коснёшься иной грани мира, то уже, конечно, легче снова на неё наткнуться... Но как-то всё это больно централизовано. Староста-тян и Цундере-тян твои одноклассницы... И как я понял, там, где ты сейчас, они и живут?
— Сендзёгахара тут больше не живёт. Да и не связано это. Хачикудзи здесь тоже не живёт.
— Хачикудзи?
— А, тебе не сказали? Хачикудзи Маёй. Так зовут девочку, повстречавшую улитку.
— Ох...
Короткое молчание.
Не похоже, что причина в сонливости.
— Хачикудзи Маёй... Ха-ха, ясненько. Теперь всё понятно. Вспомнил. Ясненько. Это прям судьба. Забавно.
— Забавно? А, ты к тому что Маёй можно записать как «потерявшийся»? Потерявшийся ребёнок встретил заблудшую корову... Улыбку, конечно, вызывает, но это совсем не смешно, Ошино.
— Я ни за что бы не выдал шутку такого уровня. Я не какой-то щегол. Улыбка скрыта в лезвии. Гляди, Хачикудзи и Маёй. Тебе не знакомо Хачикудзи? Пятая часть «Истории зари».
— А?
Ханэкава тоже что-то такое говорила.
Но я понятия не имею.
— Ничего-то ты не знаешь, Арараги-кун. Я бы тебе всё объяснил, но сейчас не до того... Спать хочу. М? Что такое, Цундере-тян?
Сендзёгахара что-то сказала ему, и разговор на мгновенье прервался. Её слова до меня не доходили, или скорее, Сендзёгахара специально говорила так, чтобы я не слышал.
Они что-то от меня скрывают?
Что-то говорят.
— М-м... Хм-м.
Я слышал только, как Ошино соглашался.
Затем.
— А-а... — тяжело вздохнув, Ошино продолжил: — Арараги-кун, ты правда никчёмен.
— Э? С чего вдруг? Я же ещё не говорил, что убиваю время.
— Обрати внимание на Цундере-тян... Она же полна ответственности. Полагаться на девушку станут только никудышные мужчины. Не будь таким беспечным.
— А, ну... Мне честно и самому не очень от того, что втянул Сендзёгахару в это. И из-за этого я тоже чувствую ответственность. Она сама только на прошлой неделе пришла в норму, а тут такие странности...
— Да я не об этом, дурачина. Арараги-кун, ты не увлёкся немного после разрешения сразу трёх проблем подряд: твоей, Старосты-тян и Цундере-тян? Я к тому, что не всё, что ты видишь и чувствуешь, — истинно.
— Да ничего такого...
Я поник от таких резких слов. Он ударил по больному. И, к сожалению, не мог не припомнить.
— Ну, так ли ничего такого, Арараги-кун. Каков ты я буду понимать по-своему. Но тебе лучше бы немного приглядываться к окружению. Раз ты не увлёкся, Арараги-кун, то можешь постараться? Хорошо? Слушай внимательно. Не всё, что ты видишь, истинно, как и наоборот, не всё истинно, что ты не видишь, Арараги-кун. Похожее я уже говорил тебе при нашей первой встрече, успел уже забыть?
— Сейчас не до меня, Ошино. Что там с заблудшей коровой? Как справиться с улиткой? Как её изгнать?
— Я разве не говорил тебе о изгнании? А ты всё не понимаешь. Если не будешь думать ни о чём другом, когда-нибудь пожалеешь, готов ли ты принять всю ответственность? Вообще, заблудшая корова... Ну вот, — Ошино замялся. — Ха-ха. Это даже слишком просто. Если скажу, то сразу же спасу тебя, Арараги-кун. А это нехорошо... Не получится, что ты сам себя спасёшь.
— Просто? Что же?
— Это не как с вампиром. Это действительно очень редкий случай, Арараги-кун. В первый раз ты немного не так принял это, но что уже... Точно, можно сказать, что заблудшая корова чем-то близка к крабу Цундере-тян.
— Хм-м.
Краб.
Тот краб.
— А, вот что, тут же и Цундере-тян... Очень даже плохо. Я посредник между людьми и иным, посредничать между людьми немного не моя специальность... Ха-ха. Ладно, проехали. Так о чём я? Мы с тобой даже слишком близки, Арараги-кун. Можно даже сказать, у нас сотрудничество, никогда бы не подумал, что кто-то просто возьмёт и воспользуется телефоном, чтобы разобраться с делом.
— Ну, это было легко.
Просто и с не особой охотой.
К тому же, иного варианта попросту не оставалось.
— Я бы не хотел, чтоб со мной было так легко связаться. Как правило, у тебя не будет возможности связаться с такими, как я, при встрече со странностью. И, хоть для меня это немного слишком здравомысляще, но отправлять девушку-подростка в развалины, в которых живёт странный мужик, нехорошо.
— Значит, ты и сам осознаешь, что ты странный мужик и живёшь в развалинах...
Хотя, он, конечно, прав. Согласен. Сендзёгахара слишком легко согласилась, она же даже сама вызвалась, так что у меня не возникло особого беспокойства.
— Но ты-то ничего не сделаешь.
— Доверие это, конечно, хорошо, но надо же знать меру. Прими это за правило. Уютно и незаметно, ускользает от рассвета. Понимаешь? Даже если ничего не происходит, нужно иметь непробиваемое закрытое пространство, вместе же с кем-то места для этого становится всё меньше и меньше. Говорят, нет правил без исключений, однако исключения следуют из правил, вдобавок, если нет правила, нет и исключения, вот так. Ха-ха, я рассуждаю прямо как Староста-тян.
— М-м...
Ну... да.
Согласен.
Перед Сендзёгахарой извинюсь позже.
— Цундере-тян не доверяет мне настолько, насколько доверяешь ты. Она лишь временно доверилась, основываясь на твоём доверии, если что-то случится, вся ответственность ляжет на тебя, не забывай об этом. Да ничего я не сделаю. Не сделаю! Ох, опусти степлер, Цундере-тян!
— …
Степлер у неё ещё при себе.
Ну, от привычки в один день не избавишься.
— Фух... Внезапно. Цундере-тян была такой жуткой. Несравненная цундере. Э-эм, ладно... Эх, не люблю эти телефоны. Говорить неудобно.
— Говорить неудобно... Ошино, это уже даже слишком.
— Ну, дело такое, пока я тут серьёзно рассуждаю, ты можешь удобно развалиться где-нибудь, попивать сок и мангу почитывать, кому оно надо.
— А ты на удивление чувствительный...
Хотя он, похоже, просто накручивает.
— Ладно, давай так. Я расскажу Цундере-тян, что делать с заблудшей коровой, а ты пока останешься там.
— Нормально, что я это узнаю из вторых рук?
— Если уж так говорить, то заблудшая корова сама по себе часть фольклора.
— Не, это... Тут не нужен какой-нибудь ритуал, как с Сендзёгахарой?..
— Нет. Внешне случаи, может, и схожи, но улитка не дотягивает до краба. Да и не бог она. Чудище, если так говорить. Скорее, своего рода призрак, чем чудилище или аномалия.
— Призрак?
Как по мне, все эти боги, чудища, чудилища и аномалии — одно и тоже, но я знаю, как важны для Ошино подобные различия.
Но... призрак.
— Призрак — один из видов ёкаев. Сама заблудшая корова не ограничена каким-то регионом, подобная странность встречается по всей Японии. Она незначительна, и хоть у неё много имён, изначально она всё же улитка. Э-эм, вот ещё, Арараги-кун. Насчёт «Хачикудзи», изначально так называли храм, расположенный в бамбуковой роще. Только вместо «восемьдесят девять» записывается через «лёгкий» и «бамбук». «淡竹寺». Кстати, знаешь ведь, что бамбук двух видов: чёрный бамбук и тропический? Кроме того, «破竹» из «破竹の勢い» тоже читается «хачику». Это, конечно, не слишком связано, но замена на «восемьдесят девять» почти наверняка обычная игра слов. Арараги-кун, тебе известно о 88 храмах Сикоку или о 33 святынях Кинки?
— А... Ну, конечно.
Часто слышал.
— Думаю, даже ты должен знать. Ну, здесь лучше не различать известное и малоизвестное. «Хачикудзи» так сказать своего рода 89 храм, добавленный в этот перечень. Конечно, я говорил, что «восемьдесят девять» читается так же, как «чёрный бамбук», так что такой смысл принимается куда чаще, чем часть 88 храмов Сикоку.
— Хм-м...
Так это связано с Сикоку?
Но Ханэкава говорила о Кансае.
— Да, — подтвердил Ошино. — Храм, избранный восемьдесят девятым, по большей части храм Кансая, в этом плане он ближе к 33 святыням Кинки, чем к 88 храмам Сикоку. Но здесь и начинается вся трагедия. Гляди, «八九» можно прочитать «яку», то есть место, которое приносит неудачу «厄». Не особо заманчивая приставка к названию храма.
— Э?.. О, вначале я тоже прочитал «八九» как «яку», а не как «хачику»... Но тут же не такой смысл?
— К удивлению такой. Слова могут творить страшное. Даже без намерения так определилось. Можно назвать это силой слов, и подобные обороты зачастую даже слишком просто найти. Ну, как бы то ни было, такое объяснения разлетелось по умам, и постепенно Хачикудзи перестало использоваться. Храм, предназначенный стать восемьдесят девятым, разрушили почти до основания во время антибуддистких выступлений, сохранилась от силы четверть святилища, и кажется мне, все эти остатки, которые должны были стать Хачикудзи, сейчас практически не отыскать.
— …
Объяснение у него даже чересчур уместное, благодаря этому, конечно, всё понятно, но расскажи кому другому — сразу такое стеснение появляется...
К тому же, вряд ли интернет-поисковик найдёт хоть малую часть этого, так что придётся принять всё это на веру.
Но это же ещё не всё?
— Вот такое положение дел. И разъяснив историю, снова взглянем на имя Хачикудзи Маёй, не правда ли оно выглядит необычно многозначным и проблемным. Так связано, одно с другим. Это как Ооякэ-но Ёцуги или Нацуяма-но Сигэки. В школе ты наверняка проходил «Окагами», Арараги-кун. Но как же получается имя Маёй? Ну, разве не так же? До смешного просто. Подозреваю, имя это неспроста. Хм, только лучше бы ты почувствовал это в самом начале.
— Что лучше бы. Вообще, она...
Хачикудзи сидит на скамейке и спокойно ждёт, пока я закончу говорить по телефону. По виду не скажешь, что она подслушивает, но она слышит. Не может не слышать — речь идёт о ней.
— Её фамилия только недавно стала Хачикудзи. До этого она была Цунаде.
— Цунаде? Хе, Цунаде, значит... ещё хлеще. Ещё хлеще: всё слишком переплетено. Теперь всё полностью раскрылось. Судьба, не иначе, всё слишком хорошо складывается, ох. Словно план победы, составленный за тысячи километров от поля боя. Хачикудзи и Цунаде... Ясно, к тому же, Маёй. Истинная ночь. Хум... Ох, — по-идиотски рассеянно бормотал Ошино.
Больше похоже, что он говорит сам с собой, чем обращается ко мне.
— Ну ладно, неважно. Всё-таки этот город и правда занятный. Столько всего понамешано. Похоже, я ещё не скоро уйду... Ну, детали я расскажу Цундере-тян, услышишь всё от неё, Арараги-кун.
— М. А-ага.
— Если только... — протянул Ошино с издёвкой.
Так и вижу его ухмылку.
— Если только Цундере-тян послушно расскажет тебе.
А затем он повесил трубку.
Ошино никогда не прощается.
— Такие дела, Хачикудзи. Мы справимся.
— По разговору так не скажешь, что вы справитесь.
Слышала всё-таки.
Ну, слышала-то она только мои слова, так что основного знать не должна.
— Ладно, Арараги-сан.
— Чего?
— Я, наверное, проголодалась?
— …
Так вот.
Только не надо тут говорить псевдонамёками, чтобы я начал беспокоиться о невыполнении обязанностей, которые должен выполнять.
Хотя, если на то пошло, она права: из-за всей этой кутерьмы с улиткой, Хачикудзи и поесть не смогла. И Сендзёгахара тоже... Хотя, она, конечно, могла перекусить где-нибудь по пути к Ошино.
Ох, опять я забылся.
Моё-то тело спокойно обходится малым количеством еды.
— Ладно, когда Сендзёгахара вернётся, мы сходим куда-нибудь поесть. Хотя тут кругом одни дома... В другие места, кроме дома своей мамы, ты же можешь дойти?
— Да, могу.
— Вот и всё. Ладно, тут лучше спросить Сендзёгахару... Она наверняка знает, где здесь можно купить еды. Так, тебе что нравится?
— Любая еда.
— Хм-м.
— Твоя рука была вкусной.
— Моя рука не еда.
— Не надо скромничать. Она правда была вкусной.
— …
Вообще, она, похоже, серьёзно вкусила моей плоти и крови, и это никакое не иносказание.
Каннибалка.
— Кстати, Хачикудзи. Ты правда идёшь домой к своей маме?
— Правда. Я не врала.
— Ясно...
Но блуждает она не долго. Всё началось со встречи с улиткой... Стоп, почему Хачикудзи вообще повстречала улитку?
Причина.
В нападении на меня вампира была причина.
И у Ханэкавы, и у Сендзёгахары тоже.
В таком случае должна быть причина и у Хачикудзи.
— Гляди. Если обобщить, твоя цель это же не дойти до куда-то, ты просто хочешь встретиться с мамой, так?
— Грубовато, но да, так и есть.
— Тогда разве не лучше ей выйти навстречу? Смотри, ты не можешь дойти до дома Цунаде-сан, но твоя мама же не заперта внутри? Даже после развода, видеться с ребёнком это право любого родителя...
Хотя это все знают.
— Ну, как-то так, вот.
— Невозможно. То есть бессмысленно, — мгновенно ответила Хачикудзи. — Если б я могла, то давно бы так сделала. Но я не могу. Я не могу даже позвонить.
— Хм-м...
— Мне остаётся только встретиться. Даже если я и знаю, что никогда не смогу дойти.
Слова, конечно, размытые, но похоже, отношения в её семье куда сложнее. Это можно понять по тому, что она отправилась одна в плохознакомый город в День матери. Но даже так, должно же быть какое-то рациональное решение... Например, Сендзёгахара могла бы отдельно от нас отправиться к дому Цунаде... Нет, наверняка не сработает. Не думаю, что такая атака в лоб развеет странность. Если даже телефон Сендзёгахары оказался вне зоны доступа при попытке подключиться к GPS, то цель Хачикудзи и правда недостижима. Звонок Ошино прошёл только потому, что на другом конце провода был именно Ошино.
Потому что странности сами составляют этот мир.
И в отличие от живых, они тесно переплетены с ним.
Вот только наука не способна пролить свет на эти странности, потому до сих пор и продолжают появляться люди, подвергшиеся нападениям вампиров.
Даже если в этом мире освещены все тёмные уголки.
Тьма никуда не делась.
Остаётся только ждать возвращения Сендзёгахары.
— Странности... На самом деле я не особо в них разбираюсь. А ты, Хачикудзи? Хорошо знаешь всяких ёкаев и чудовищ?
— М-м, вовсе нет, — ответила после странного колебания Хачикудзи. — Знаю только ноппэрапон.
— О, у Коидзуми Якумо...
— Надзиму.
— Не надзимуй тут.
«Мудзина».
Думаю, нет таких людей, кто не знал бы этой истории.
— Те ещё страшилища...
— Ага. Но никаких других я не знаю.
— Ну и ладно. Фиг с ними.
Ну, если говорить о ёкаях.
То мой случай с вампиром... Нет, неважно.
Касательно людей в подобном.
Проблема в концепции.
Проблема куда глубже...
— Хачикудзи... Мне не очень понятно, отчего ты так хочешь встретиться с мамой? Если честно, не вижу причины заходить тебе так далеко.
— Думаю, любой ребёнок хочет встретиться со своей мамой, это обычное желание... Разве нет?
— Ну, так-то оно так.
Так-то оно так.
Если б у неё была какая-то необычная причина, то я непременно смог бы докопаться, почему же Хачикудзи повстречала улитку, но, похоже, никакой чёткой причины нет. Просто импульсивное... не знаю как сказать, по принципу чем-то схоже с инстинктом.
— Арараги-сан, ты же живёшь вместе со своими родителями? Тогда тебе не понять. Тем, кто полны этим, не понять тех, кому не достаёт. Те, кому не достаёт, хотят этого. Когда станешь жить отдельно, Арараги-сан, ты наверняка захочешь встретиться с родителями.
— Так, значит?
Определённо так.
Роскошная проблема.
«Братик, вечно ты такой».
— И если говорить с точки зрения таких, как я, то я завидую близости твоих родителей, Арараги-сан.
— Вот как...
— Я «за» перед «висть» завидую.
— Вот как... Но ты немного ошибаешься в этом.
Интересно, что бы сказала Сендзёгахара, если б услышала положение Хачикудзи... Хотя нет, она наверняка ничего не сказала бы. Она вряд ли станет сравнивать Хачикудзи с собой, в отличие от меня.
Её положение куда ближе, чем моё.
Краб и улитка.
Оба обитают у воды?
— Ты сейчас так говорил, будто не любишь своих родителей, Арараги-сан, неужели это правда?
— А, да нет. Просто... — начал было я, как вдруг мне подумалось, что о таком с детьми не поговоришь, однако я уже начал, да и к тому же услышал положение Хачикудзи и остановиться только потому, что мой собеседник — ребёнок, не мог, поэтому продолжил: — Я вообще-то был очень хорошим ребёнком.
— Врать плохо.
— Я не вру...
— Вот как? Ну пусть не врёшь. Ложь это такой диалект.
— Типа из деревни лжи?
— Я из деревни правды.
— Ясно. Ну, я может, и не говорю в такой больно вежливой манере как ты, но я хорош в учёбе, хорош в спорте, не вытворяю ничего непристойного, к тому же, как и любые другие парни ни слова против родителям не сказал, я благодарен за воспитание.
— Неплохо. Просто великолепно.
— У меня есть две сестры, они чувствуют то же самое, у нас хорошие отношения в семье, только после экзаменов в старшую школу я немного перенапрягаюсь.
— Перенапрягаешься?
— …
Вдруг повторила с пониманием.
Неужто она такой хороший слушатель?
— Я напрягся, чтобы поступить в школу, которая выше моих способностей... И поступил.
— Это же хорошо. Поздравляю.
— Нет тут ничего хорошего. Было бы хорошо, если б я один раз напрягся и на этом всё, но в итоге мне просто не угнаться за остальными. Я откровенно отстаю от умников школы, и тут никаких шуток. К тому же все, кто туда ходит, такие серьёзные... Такие как я или Сендзёгахара — исключение.
Даже то, что сама серьёзность, Ханэкава Цубаса, якшается с таким, как я, уже само по себе исключительный случай. Похоже, лишь у неё достаточно способностей, чтобы преодолеть это.
— Тогда-то и всё пошло наперекосяк. Конечно, ничего особого не произошло. Ни в матери, ни в отце ничего не поменялось, ничего не поменялось ни во мне, ни дома... однако появилась какая-то неловкость, невыраженная словами. Стоит такому один раз проявиться, и оно уже никуда не уйдёт. Поэтому мы в конце концов стали так присматривать друг за другом и...
Сёстры.
Две мои младшие сестры.
«Братик, вечно ты такой».
— И из-за этого я, наверное, никогда не смогу вырасти. Никогда не вырасту и так и останусь ребёнком... вот.
— Ребёнком? — переспросила Хачикудзи. — Ну, я такая же.
— Не думаю, что я такой же, как ты. Хоть я и вырос телом, но сознанием, похоже, остался на том же уровне.
— Арараги-сан, ты своими словами оскорбляешь леди. Между прочим, я самая рослая в классе.
— Конечно, грудь у тебя уже хорошо развилась.
— А?! Ты трогал?! Когда?!
Хачикудзи гневно уставилась на меня с поражённым видом.
Чёрт, с языка слетело.
— Ну-у... Во время драки.
— Шокирует даже больше, чем то, что ты ударил меня! — схватилась за голову Хачикудзи.
Похоже, правда шокирована.
— Эм... Это было не нарочно, да и всего на секунду.
— На секунду?! Правда-преправда?!
— Ага. Да и касался всего-то три раза.
— Тогда это никакая не секунда, как день ясно, что второй раз было уже нарочно!
— Это клевета. Просто несчастный случай.
— Ты украл моё первое касание!
— Первое касание?..
Так сейчас говорят?
А младшеклашки нехило продвинулись.
— Моё первое касание произошло первее первого поцелуя... Ты обратил Хачикудзи Маёй в распутную девицу!
— О, точно, Хачикудзи-тян. Я же совсем забыл дать тебе на карманные расходы, как обещал.
— Не говори про деньги сейчас!
По-прежнему держась за голову Хачикудзи затряслась всем телом, словно у неё под одеждой целый рой ос.
Как жалко.
— Да не убивайся так. Это же лучше, чем первый поцелуй с папой.
— Совершенно обычный случай.
— Ну ладно, тогда лучше, чем первый поцелуй со своим отражением в зеркале.
— Ни одна живая девочка так не сделает.
Хм.
Думаю, и неживая тоже.
— Гр-р.
Только убрав руки от головы, Хачикудзи тут же попыталась вцепиться мне в шею зубами. На весенних каникулах вампир так же пытался укусить меня, мурашки пробежали по коже. Мне удалось уклониться, схватив Хачикудзи за плечи. С угрожающим рычанием Хачикудзи заклацала зубами. Пока я раздумывал, что вроде был похожий персонаж в одной старой игре (такой шар на цепи), я кое-как утихомирил Хачикудзи.
— Ф-фу-фу. Хорошая девочка.
— Я тебе не собачка! Или ты так иносказательно назвал меня грязной сучкой?!
— Но вообще такое чувство, что у тебя бешенство...
А у этой девочки неплохие зубки. Она смогла прокусить мою руку до кости, а между прочим наверняка у неё большинство зубов ещё молочные, и ни одного она не потеряла, все на месте. Они не только хорошие, но и невероятно крепкие.
— Арараги-сан, ты жуткий бесстыдник! Ни капли раскаяния! За касание нежной девичьей груди следовало бы кое-что сказать!
— Спасибо?..
— Ответ неверный! Требую извинений!
— Перед этим хотел бы упомянуть, что это произошло посреди боя, то есть, это можно назвать форс-мажором. Хорошо, что всё ограничилось грудью. Ханэкава же тоже говорила недавно. Ты поступила плохо, когда со всей дури так кусанула другого человека.
— Дело не в том, что плохо! Даже если я поступила плохо, сейчас я возмущена! Взрослый мужчина должен извиниться, даже если он прав, если девушка перед ним возмущена!
— Взрослые мужчины не извиняются, — сказал я, понизив голос. — Это снижает цену их душ.
— И это круто?!
— Или ты не сможешь простить меня без извинений? Простить, после извинения... Разве это не слишком большая честь для того, кто ниже тебя по статусу?
— Ты меня упрекаешь?! Ни капли раскаяния... Я всерьёз разозлилась... Я добрая и нежная, но изобью как святая!
— Фига себе добрая и нежная...
— И я не прощу, даже если извинишься!
— Да что ужасного-то. Мир не рухнет.
— Ух, Арараги-сан, задерзил?! Нет, дело не в том, что мир не рухнет! А что если они увянут и так до конца и не вырастут?!
— Говорят, они растут, если их помять.
— В такую чушь верят только парни!
— И мир сразу как-то поскучнел...
— Вот, значит, как? То есть, до этого ты, Арараги-сан, постоянно мял груди женщин, прикрываясь этими слухами? Отвратительно.
— К сожалению, ни разу не представилось.
— Так ты девственник.
— …
Уже и младшеклашки знают о таком?
Они уже не продвинулись, они дошли.
И сразу как-то мир пожутнел...
Ну, даже если я и убиваюсь тут о судьбе молодого поколения, но если вспомнить, то в пятом классе начальной школы я и сам знал всё это. Просто какая-то внезапная тревога за поколение младше своего.
— Гр-р! Гр-р-р! Гр-р-р-р-р-р-р-р!
— Ой, а, прекращай! Это опасно!
— Меня лапал девственник! Я осквернена!
— Да какая разница, кто тебя лапал!
— Я хотела, чтоб мой первый был искусным! А вместо этого получила тебя; мои нежные девичьи мечты разрушены!
— Что это за фантастический бред?! Только у меня зародилось чувство вины, как тут же исчезло!
— Гр-р-р! Гр-гр-гр!
— Ах, да ладно уже! У тебя, похоже, и правда бешенство! К чёрту все эти чёлки по брови и игровые укусы! Я тебя сейчас так помну, мигом забудешь о первых поцелуях и прочей лабуде!
— Яй?!
Хочется верить, что этот старшеклассник, который забыл, что его противник — младшеклассница, и изо всех сил домогался до неё, не я.
Но это я...
К счастью, Хачикудзи Маёй выказала больше сопротивления, чем я предполагал, и по всему телу у меня остались следы от её ногтей и зубов, так что у нас всё окончилось, так и не подобравшись к главному. Уже через пять минут после начала старшеклассник и младшеклассница, тяжело дыша, сидели на скамейке мокрые от пота, и ни слова не прозвучало между ними.
Хочется пить, но здесь нигде нет торговых автоматов...
— Прости...
— Ну... и ты это, извини...
Мы оба извинились.
Усталое примирение.
— А ты, Хачикудзи, похоже, хорошо привыкла к дракам.
— В школе часто бывало.
— Такие драки? А, ясно. В начальной школе без разницы мальчик ты или девочка. Но ты такая дикая...
Хоть и выглядишь смышлёной.
— Арараги-сан, ты тоже привык к дракам. Похоже, хулиганы в старших школах часто дерутся, да?
— Не хулиган, а разгильдяй.
Разница такая, что и поправлять не нужно.
Словно сам себя унижаешь.
— Это школа высокого уровня, потому там попросту не могут появиться отстающие хулиганы. Вообще, у нас даже банд никаких нет.
— Но в манге же часто староста студсовета в элитной школе имеет плохую сторону. Так и появляются злые гении.
— Манга часто не соответствует реальности. Ну в принципе, я просто привык драться со своими младшими сёстрами.
— Сёстрами? Ты, вроде бы, говорил, что их двое. Так они такого же возраста, как я?
— Нет, обе в средней школе. Но сознание, думаю, такое же — больно детское.
Хотя они меня не кусали.
Одна из них занимается каратэ, так что бои у нас нешуточные.
— Думаю, ты с ними поладишь... Не сказал бы, что они любят детей, они сами ещё, по сути, дети. Я вас познакомлю, если хочешь.
— О... Да, это было бы прекрасно.
— О, хорошо. Судя по твоим мягким повадкам, ты довольно стеснительная... Но в этом ничего такого. А... Ну, насчёт драки, по любому всё кончается, когда одна из сторон извинится.
Сегодняшние куда упрямей.
И тем более я уже извинился.
Даже осознанно.
— Что с тобой, Арарараги-сан?
— Снова с «ра» переборщила.
— Извини. Оговорилась.
— Нет, это нарочно...
— Огоровилась.
— Нарочно же?!
— Это нормально. Любой может заговориться. Или ты с самого рождения никогда не оговаривался, а, Арараги-сан?
— Подтвердить не могу, но я, хотя бы, не оговаривался в чужих именах.
— Тогда повтори «намамуми намамомэ намамамамо» три раза.
— Сама-то не выговорила.
— Гадкое намамомэ!
— Так это ты ж сказала.
— Гадкое намамамамо!
— Знать бы ещё, почему...
Забавный у нас тут разговор.
— Вообще, если так подумать, то твоё намамамамо даже наоборот сложнее выговорить...
— Намамамама!
— …
Похоже, она увлекается оговариванием оговорок.
— Так что с тобой, Арараги-сан?
— Ничего такого. Просто задумался как бы извиниться перед сестрой, и что-то взгрустнулось.
— Извиниться за то, что лапал её грудь?
— Лапать грудь младшей сестры?
— Значит, грудь младшеклассниц Арараги-сан лапает, а младших сестёр — нет. Ясно, похоже, ты всё-таки сдерживаешься.
— Неплохо. Насмехаешься тут, значит, надо мной. Хороший пример того, что если взять что-то отдельно от контекста, даже если это правда, то можно запросто оклеветать человека.
— Это даже не отдельно от контекста.
Контекст, безусловно, есть. Скорее даже, я сам создал такой контекст, который так и просит внушительных оправданий.
— Тогда поправлюсь. Значит, грудь младшеклассниц Арараги-сан лапает, а среднеклассниц — нет.
— А этот Арараги-сан жуткий лоликонщик. Не стал бы я с таким водиться.
— Хочешь сказать, сам не лоликонщик?
— Конечно же, нет.
— Настоящий лоликонщик никогда не признается, что он лоликонщик. Это потому что они видят в маленькой девочке уже зрелую женщину.
— И польза мне от этой фигни...
Сколько же бесполезных знаний занимают место в наших мозгах.
К тому же, это не то, о чём я бы хотел услышать от младшеклассницы.
— Всё равно, думаю, с твоими сёстрами у тебя наверняка случались всякие форс-мажоры во время драк.
— Хватит уже об этом. Грудь сестёр не расценивается как грудь. И тем более грудь младшеклассницы. Вот так.
— Каналы для молока. Было бы полезно.
— Давай без этого. Пожалуйста. В общем, сегодня, я, когда уходил из дома, поссорился с ней. Не подрался, поссорился. Ну, это не из-за твоих слов, но думаю, мне стоит извиниться, даже если я ничего плохого не делал. Сделать, чтобы решить всё мирно. Осознанно. Стоит сделать.
— Ясно, — закивала Хачикудзи с понимающим видом. — Мои мама и папа тоже часто ссорились. Не дрались, а спорили.
— Оттого и развод?
— Я их единственная дочка, и они были дружной семьёй, сначала. Наверное, они ещё до свадьбы неимоверно любили друг друга. Но... я никогда не видела, чтобы они ладили. Они постоянно только ссорились.
И всё равно.
Надеялась, что не разведутся.
Скорее Хачикудзи и мысли такой в голову не приходило — она твёрдо верила: семья должна быть вместе всегда. Она не подозревала о самом существовании разводов.
Не подозревала.
Что её мама и папа разъедутся.
— Но тут ничего необычного. Люди ссорились и спорили. Они кусались, кусались, влюблялись и ненавидели — ничего необычного. Ведь чтобы продолжать любить то, что любишь, нужно стараться.
— Стараться, чтобы продолжать любить то, что любишь... Не сказал бы, что это наигранно, но и настоящим это не назовёшь. Звучит, будто любви можно добиться усилиями.
— Но Арараги-сан, — не уступала Хачикудзи. — Само чувство любви это же что-то очень побуждающее.
— Ну да...
Конечно.
Нужно прилагать все усилия — наверное, так и есть.
— Устать от того, что любишь, или возненавидеть любимое — разве это не больно? Разве это не печально? Обычно, если просто что-то ненавидишь это десять, и десять — любовь, но после любви ненависть не выйдет на все двадцать? Это очень грустно.
— Ты, — спросил я Хачикудзи. — Любишь свою маму?
— Да, люблю. И папу тоже, конечно. Я знаю, что он чувствует, и знаю, что ни за что не хотел, чтоб всё так кончилось. Папа был невероятным. Он был нашим Дайкокутэном.
— Твой отец один из семи богов счастья?..
Великий человек.
Довольно невероятный.
— Папа и мама ссорились и из-за этого разъехались... Но я всё равно очень люблю их обоих.
— Хм-м... Ясно.
— И потому, поэтому волнуюсь.
В самом деле сильно волнуется — Хачикудзи потупила взгляд.
— Похоже, папа очень сильно ненавидит маму, он не давал мне с ней видеться. Не давал позвонить ей и сказал, что мы с мамой больше никогда не встретимся.
— …
— Очень волнуюсь, что когда-нибудь я могу забыть о маме... И если так и не увижусь с ней, то могу перестать любить.
Поэтому.
Поэтому, одна в городе.
Без существенной причины.
Просто хочет увидеться с мамой.
— Улитка, значит...
Серьёзно.
Почему же это желание всё не сбывается?
Что здесь не так?
Я не особо знаю о странностях и тем более о заблудших коровах, но почему Хачикудзи не может пройти?.. Сколько бы ни пыталась.
Не доходит до нужного места.
Продолжает блуждать.
М-м?..
Погодите, Ошино же говорил, то вид у заблудшей коровы такой же, как и у краба Сендзёгахры.
Такой же вид... в чём? Конечно, тот краб не творил сильных бед Сендзёгахаре. Вследствие пришла беда, но только в самом конце, и причина этого и изначальная причина — этого пожелала сама Сендзёгахара.
Краб исполнял желание Сендзёгахары.
Они одного вида... Если они одного вида при разных свойствах, то что же это всё на самом деле значит? Что если улитка, которую повстречала Хачикудзи, вовсе не пытается мешать её цели? Что если просто исполняет её желание?
Улитка, что она вообще делает?
То, что хочет Хачикудзи Маёй.
Если так посмотреть... то почему Хачикудзи так ведёт себя, словно не хочет изгнать заблудшую корову?
— …
— Эй, что с тобой, Арараги-сан? Ты вдруг так посмотрел на меня. Мне даже неловко.
— Нет... Ну, в смысле...
— Если влюбился, то обожжёшься.
— Ты, это, чего это?..
От неожиданности даже запятых лишних нарасставлял.
— «Что», говоришь? Гляди, сам видишь мой cool biz, такая крутость мне к лицу, ничего не попишешь.
— Ты спутала с cool beauty, но я что-то не догоняю как это связано с предыдущим, Хачикудзи. В смысле, если ты cool, то как я обожгусь-то?
— Хм. И правда. Тогда, — Хачикудзи посерьёзнела и исправилась: — Если влюбился, то низкотемпературно обожжёшься.
— …
— Как некруто!
— И вообще, это тоже не особо cool.
Смахивает на тепло от грелки.
Неимоверная любовница.
— О, точно, придумала. Нужно поменять представление. Тогда лучше заменить cool в своей фразе. Жаль, конечно, звания cool girl, но делать нечего. Решение требует жертв.
— Ясно. О, обычно, когда заменяешь такое, то это тут же становится популярным. Это как написать на обложке второго тома «бестселлер». Отлично, тогда сейчас же и опробуем. Заменим cool на...
— Зови меня hot girl.
— Хоть-гёрл?
— Сердцеедка!
После такой раздутой реакции, Хачикудзи вдруг поняла.
— Арараги-сан, ты же уходишь с темы, — сказала она.
Всё-таки заметила.
— Мы говорили о том, что ты так странно смотришь на меня. Неужели влюбился?
— …
Или не заметила.
— Не скажу, что мне приятно, когда на меня пялятся, но признаю, предплечья у меня очаровательные.
— Ну и фетиш!
— Ой. Ничего не чувствуешь? Погляди на них! Не видишь красоты формы?
— Твоё тело красиво по форме?
Красиво здоровьем.
— Засмущался? Как мило, Арараги-сан. Хм, понимаю-понимаю. Если хочешь, я сохраню это. Только дам номерок.
— К сожалению, не интересуюсь такими малявками.
— Малявками!
Хачикудзи так глянула, что её глаза едва не выпрыгнули из орбит.
А затем затрясла головой, словно при анемии.
— Как презрительно... В будущем за такие жестокости за решётку сажать будут...
— Ну, на самом деле, ты права.
— Я унижена! Я же правда самая рослая! Ох, какой ты жестокий, Мухи-сан!
— «Мухи-сан», чего вспомнила. И вообще, раз такой разговор, я за такое первее бы сажал.
— Тогда заменим на Муму-сан.
— Будто я и вовсе не человек!
Человеку, ставшему полубессмертным после нападения вампира, слышать подобное совсем не смешно. Такие слова бьют слишком сильно.
— О, точно, придумала. Нужно поменять представление. Тогда лучше заменить на иностранную фразу с тем же смыслом. Если слова унижают людей, их нужно убирать. Но если запрещено японское, его место всегда может занять иностранное.
— Ясно. О, обычно, после перевода такого, нюанс тут же смягчается. Это как назвать лоликонщиком вместо педофила. Отлично, тогда сейчас же о опробуем. Заменим малявку и Мухи на...
— Shortness и Muscid!
— Чёрт побери! Да это новая эра!
— Да! Словно пелена с глаз спала!
Жалкие.
Жалкая парочка.
— Ну, тогда возьму назад свои слова про малявку... Да, ты более чем соответствуешь пятикласснице, Хачикудзи.
— Опять грудь? Ты о моей груди?
— Обо всем. Но уровень младшеклассницы это не пробивает. До супермладшеклассницы не дотягиваешь.
— Вот как? Наверное, для старшеклассника моё девичье тело может казаться таким слайдером.
— Ну, твоя подача в аут не ушла.
Если сказать прямо.
Она и правда рослая.
Кстати, правильно — слендер.
— Так, Арараги-сан, почему ты смотришь на меня таким страстным взглядом?
— Ну, это... Чё, страстным?
— Смотришь, и грудь так и бьётся.
— Икота, что ли?
Трудно сдержаться.
Испытывает меня.
— Да ничего. Не бери в голову.
— Вот как? Правда?
— Ага... ну...
Всё наоборот?
Может, она вправду в противоположность своим словам в глубине души не хочет встретиться с матерью... Или, возможно, хочет встретиться с ней, но боится, что мать может не принять её... Может быть, её мать уже сказала ей, что не нужно приходить к ней... Из услышанного от Хачикудзи о её семье это может оказаться вполне вероятным.
В таком случае... справиться будет совсем не просто.
Тут Сендзёгахара не идёт ни в какое сравнение...
— Я чувствую запах другой женщины.
Откуда ни возьмись появилась Сендзёгахара Хитаги.
Заехала в парк на моём велике.
Уже так управляется с ним... Круто.
— О... Ты быстро, Сендзёгахара.
Обратный путь занял куда меньше времени.
Настолько внезапно, что я даже не успел удивиться.
— Я пару раз не туда свернула.
— Ох, эта школа в таком запутанном месте. Всё-таки нужно было нарисовать карту.
— Такие громкие слова стыдят меня.
— О, а как насчёт памяти, что ты говорила...
— Пристыжена Арараги-куном... Как же ты низок, раз наслаждаешься этим.
— Нет, ничего я не делал! Сама виновата!
— Неужели тебя, Арараги-кун, возбуждают ролевые игры с пристыженными девушками? Но я прощаю тебя. Это нормально для здорового парня.
— Нет, это ты тут больно нездоровая!
Если я правильно помню, то Ошино как-то говорил, что возвёл вокруг этой школы барьер. Наверное, всё-таки нужно было мне пойти.
Однако даже так Сендзёгахара Хитаги хорошо сыграла стыд. Ей совсем не стыдно. После этих ролевых игр скорее уж мне...
— Я выдержу, что бы ты ни вытворил со мной, Арараги-кун...
— Хватит тут ни с того ни с сего разыгрывать противоположности! Ты больше не можешь разживаться всё новыми натурами! Кстати, Сендзёгахара, если ты и правда так думаешь обо мне, то скажи-ка, когда это я показывал хоть каплю таких извращённых фетишей?!
— Конечно, я на самом деле так не думаю, Арараги-кун.
— Да ладно!
— Что в этом такого, я ведь просто интересуюсь.
— А как бодрит!
— Да, Арараги-кун. Если честно, я так задержалась не только потому, что ошиблась дорогой, я ещё успела пообедать.
— Всё-таки поела... Ты всегда оправдываешь ожидания. Ну и ладно, просто ты человек такой.
— Я поела и за тебя.
— Ясно... Благодарю.
— Всё для тебя. Но я чувствую запах другой женщины, — коротко ответив на мою благодарность, Сендзёгахара вернулась к своим прежним словам. — Кто-то приходил?
— Ну-у...
— Этот аромат... Ханэкава-сан?
— Э? С чего ты взяла?
Поражён до глубины души.
Хотя, наверняка это наугад.
— Аромат... Значит, духи? Но Ханэкава не пользуется косметикой...
Она же была в школьной форме. В таком виде даже гигиенической помадой губы не мажет. В ней Ханэкава как солдат, надевший мундир: ни за что даже и не подумает отступить от школьных правил.
— Я говорила об аромате шампуня. В нашем классе только Ханэкава пользуется этой маркой.
— Э, реально?.. Все девушки чувствуют такое?
— В некоторой степени, — ответила Сендзёгахара, будто сказов нечто очевидное. — Это примерно так же, как ты различаешь девушек по форме ягодиц, Арараги-кун.
— Не помню, чтобы показывал такую суперспособность!
— Э? Нет? Не можешь?
— Не делай такое удивлённое лицо!
— Разве не ты говорил мне недавно «Ты точно родишь здорового малыша, у тебя таз такой подходящий для лёгких родов, ухе-хе-хе-хе».
— Это же обычный извращенец!
Вообще, я ни за что бы не стал так гадко смеяться, а уж говорить, что у тебя форма бёдер подходит для лёгких родов, тем более.
— Так Ханэкава-сан приходила.
— …
Жутко.
Хочется бежать.
— Ну, приходила. Но уже ушла.
— Ты её позвал, Арараги-кун? Ох право, Ханэкава-сан ведь живёт здесь. Она могла бы помочь.
— Нет, никого я не звал. Она просто мимо проходила. Как ты.
— Хм-м. Как я?
«Как я», — повторила Сендзёгахара.
— Как-то неожиданно, всё так наложилось друг на друга. Ханэкава-сан что-нибудь сказала?
— Например?
— Что-нибудь.
— Да нет, ничего. Пара слов... Потрепала Хачикудзи по голове, библиотека... Нет, не в библиотеку, но куда-то ушла.
— Потрепала по голове, значит. Хм-м. Ясно... Неужели и Ханэкава-сан такая?
— А? Любит детей? В отличие от тебя.
— Мы, конечно, разные с Ханэкавой-сан. Да, неодинаковые. Разные... Что ж, прошу меня извинить, Арараги-кун.
Сендзёгахара резко приблизила своё лицо к моему. Я задумался, что же она делает, но, похоже, она принюхивается ко мне. Ну, не ко мне, возможно, она...
— Хм.
Вернулась в прежнее положение.
— Не похоже, что тут была любовная сцена.
— Чего? Ты проверяла не крутил ли я с Ханэкавой? Судить о такой по силе запаха... Ну ты даёшь.
— Не только. Теперь я знаю твой запах, Арараги-кун. Предупреждаю, с этого момента все твои передвижения находятся под моим надзором.
— Это вообще реально?..
Ну, вообще, не думаю, что нормальные люди способны на такое, и даже Сендзёгахаре с её повышенным обонянием не превзойти их. Хм... Пока Сендзёгахары не было, мы с Хачикудзи успели два раза подраться, разве на мне не должен остаться её запах? Сендзёгахара никак на это не высказалась. Она уже видела один раз, наверное, сопоставила... А может, Хачикудзи использует шампунь без запаха. Ну, всё равно это неважно.
— Так Ошино всё тебе рассказал, Сендзёгахара? Говори скорей, как нам проводить её до дома?
Слова Ошино на самом деле глубоко запали мне в голову: «...если только Цундере-тян, в смысле Сендзёгахара, послушно расскажет тебе».
Потому я, естественно, поспешил расспросить Сендзёгахару; Хачикудзи с тревогой глядела на неё.
— Всё наоборот, — ответила Сендзёгахара. — Арараги-кун. Мне, похоже, следует извиниться перед тобой, так сказал Ошино-сан.
— А? Ты съезжаешь с темы на полпути? Да ты реально мастер изменять направление разговора. Наоборот? Следует извиниться?
— По словам Ошино-сана, — как ни в чём не бывало продолжала Сендзёгахара. — Истина была одна, но результат изменился, когда появилось два видения. Уже нельзя судить, чьё видение правильное, ведь твою правоту не доказать в этом мире.
— …
— Но неправильно и просто признать свою неправоту. Он и правда... проницателен.
Ненавижу.
Такое.
— Но... О чём ты? В смысле, не ты, Ошино. Что-то я не особо углядываю связи...
— Освободиться от улитки, от заблудшей коровы, очень просто, Арараги-кун. Если описать словами, очень просто. Ошино-сан сказал так: покуда идёшь с улиткой, блуждаешь, оставишь улитку — перестанешь блуждать. Вот.
— Теряешься, потому что идёшь с улиткой?
Настолько просто, что я не особо понимаю.
Такое ощущение, будто чего-то не хватает. Похоже, Ошино сам что-то опустил. Я взглянул на Хачикудзи, она никак не отреагировала. Однако по её плотно сжатым губам можно понять, что слова Сендзёгахары всё-таки подействовали на неё.
Ничего не сказала.
— Не нужно никого изгонять и никому молиться. Это не одержимость и не преграда. Так же, как и у меня с крабом. И тут же, человек, ставший целью, приближается к странности. Более того, это происходит не неосознанно или подсознательно, это твёрдый выбор. Человек сам идёт с улиткой. По собственному желанию следует за ней. И потому теряется. Так что, Арараги-кун, если оставишь улитку, всё придёт в норму.
— Не я же, а Хачикудзи. Но разве это не странно? Хачикудзи ни за что бы не пошла за улиткой — ей просто незачем хотеть этого.
— Потому-то и всё наоборот.
Обычный ровный тон Сендзёгахары нисколько не изменился. И как обычно в нём нельзя было прочитать признаки каких-либо эмоций.
Эмоций не отражало и лицо.
Однако казалось, что она расстроена.
Очень расстроена.
— Странность заблудшей коровы это не когда не можешь дойти, это когда не можешь вернуться.
— В-вернуться?
— Она закрывает только обратный путь, не все.
Не прийти, вернуться?
Вернуться... Куда?
Домой?
Прийти повидаться?
— Э, но что это значит? Нет, я понял о чём ты, но дом Хачикудзи... Хачикудзи же не возвращается к себе домой? Всё-таки она идёт в дом Цунаде...
— Поэтому я и должна извиниться перед тобой, Арараги-кун. Но позволь мне оправдаться. Я делала это не из злобы... И даже не нарочно. Я думала, что это я, именно я ошибаюсь.
— …
Не понимаю, о чём она.
Но чую, смысл здесь есть.
— А что ты хотел? Я больше двух лет не была нормальной. Только на прошлой неделе смогла вернуться к обычной жизни. Если что-то происходит, я буду винить только себя.
— Эй... Сендзёгахара.
— Так же, как и краб, заблудшая корова не появляется просто-то так. Поэтому она и появилась перед тобой, Арараги-кун.
— Нет же, улитка появилась не передо мной, а Хачикуди...
— Хачикудзи-тян, да?
— …
— Вот что, Арараги-кун. В День матери ты чувствовал себя неуютно, поссорился с младшими сёстрами и теперь не хочешь возвращаться домой. Только этот ребёнок, Хачикудзи-тян...
Сендзёгахара указала на Хачикудзи.
Или хотела указать.
Указала она в совершенно другом направлении.
— Я не вижу её.
Потрясённый, я неосознанно посмотрел на Хачикудзи.
Маленькая, смышлёная на вид девочка.
Чёлка по брови, два хвостика.
За спиной огроменный рюкзак...
Чем-то правда похожа на улитку.

007

Комментариев нет:

Отправить комментарий