004
Конечно же, я не мог рассказать правду. «На самом деле, вы не знаете, но я обратился в вампира, хотя и после снова стал человеком, однако всё равно побочные эффекты остались, так что если начну драться с вами, то боюсь перестараться и убить, поэтому избегаю всяческих ссор». С каким выражением лица надо говорить такое?Но это всё излишнее беспокойство.
Мои нынешние отношения с Ошино Шинобу, вампиром скрывающимся в моей тени, одновременно легко и трудно понять. Такие простые, что даже сложные. Я по-прежнему остаюсь слугой Шинобу, однa без меня она не в состоянии ни жить, ни умереть; замерла на полпути и как вампир, и как странность.
Тем не менее я знаю.
О борьбе.
О бое.
Не состязание, а война.
Не потасовка, а сражение насмерть.
Я узнал, что это такое.
В общем, драться как раньше со своими младшими сёстрами я больше не могу.
До этого разговора я изо всех сил старался не думать об этом, однако глубоко внутри уже принял решение.
«Ты там не взрослей сам по себе».
«Это некруто».
А Карэн сказала противоположное:
«Братик, потому что ты такой, ты ни за что не повзрослеешь».
Всё-таки это вернее.
Внутренне я не менялся.
Просто я знаю.
Ну, Цукихи всё равно не хотела же, чтобы я душил её — однако её слова про как надо спорить имеют смысл.
Меня заняли эти мысли.
Я прихорошился, чтоб не позориться в гостях, (хотя, как и сказала Цукихи, упорно ношу джинсы с кофтой) и вышел из дома.
Дом Сэнгоку на самом деле довольно близко. Когда впервые проводил её до её дома, то удивился, как недалеко друг от друга мы живём. Ну, если так подумать, раз мы ходили в одну начальную школу, то это естественно. В общем, даже велосипед не нужен — минут десять пешком.
Брать велосипед нет смысла, но Сэнгоку же нужно подготовиться, так что я решил идти не спеша.
И вот на пути.
Я увидел знакомый силуэт.
Точнее рюкзак.
— Хачикудзи?
Огромный рюкзак на маленьком тельце.
Хвостики, нахальный вид — это точно Хачикудзи Маёй.
Пятиклассница начальной школы.
В первый раз я её окликнул, когда она потерялась. Теперь она живёт в совсем другом месте, но временами забредает сюда. Но она всё равно младшеклашка, так что связаться с ней никак нельзя, и если хочется встретиться с Хачикудзи, остаётся лишь уповать на случайную встречу. Если встречу, то день будет хорошим, своеобразный талисман на удачу между мной и Ханэкавой. На летних каникулах Хачикудзи вижу впервые — сколько ж времени прошло-то?
Хм, хм, хм…
Я же обещал Сэнгоку.
Вообще, не так уж мне и нравится эта дерзкая младшеклассница — да, честно сказать, недолюбливаю её. Очень даже недолюбливаю. Окликнуть её, потому что заметил? Ну нет. Да проигнорирую, даже если лоб в лоб столкнёмся!
Но да, стоит ли старшекласснику так относиться к младшеклашке. Общение с невзлюбившимися тебе людьми это часть взросления? Лишь немного проявлю обычного поведения при встрече с ребёнком. Вовсе я и не рад встрече, но, по крайней мере, самый минимум манер-то нужно соблюсти?
Уф, как я слаб.
Я на максимальной скорости бросился к Хачикудзи и обнял её изо всех.
— Хачикудзи-и! Я скучал!
— Яй?! — вскрикнула Хачикудзи из-за внезапных объятий со спины.
Я осыпал её нежные щёчки дождём поцелуев.
— Ох, мы совсем не виделись, я уж боялся, не ушла ли ты куда, весь извёлся, дай-ка я тебя потрогаю, пообнимаю, полижу!
— Яй! Яй! Яй!
— Эй! Не дёргайся! Мне же неудобно снять с тебя трусики!
— Я-а-а-а-а-а-а-а-а-а-ай! — продолжала вопить Хачикудзи. — Гр!
Она укусила меня.
— Гр! Гр-р! Гр-р!
— Больно же! Ты что творишь?!
Больно.
И это бы у меня следовало спросить, что я творю.
Уж прости, очень я её люблю.
На моей руке остался след от зубов, который боюсь, как бы до конца жизни не остался, Хачикудзи, вывернувшись из моих злодеяний, отбежала на какое-то расстояние.
— Ш-ш-ш!
И зашипела.
Режим оборотня.
— П-погоди! Хачикудзи, присмотрись! Это ж я!
В данном случае присмотреться ко мне вещь не особо нужная, но только я это проговорил, как нечеловеческие глаза Хачикудзи, сияющие красным огнём, постепенно вернулись к своему обычному цвету (можно уточнить, но это не голубой).
— А…
Хачикудзи убрала свои когти и, посмотрев мне в лицо, проговорила:
— Арараги… Ёмико-сан?
— Ты, естественно, расстроена, однако, Хачикудзи, не называй меня, будто девушку повелительницу бумаги, агента Британской библиотеки и опустошительницу книжных магазинов в Дзимботё. Меня зовут Арараги Коёми.
Хотя ты просто забыла оговориться в фамилии и решила переврать имя.
Ну, вот, в ответ на домогательства с моей стороны Хачикудзи делает ошибки в моей фамилии, такой между нами джентльменский договор.
— Секунду, Арараги-сан! Чувствую какое-то неравенство в этом договоре, как в мирном пакте межу Японией и США!
— Да? Мы же компаньоны.
— Твои приставания, Арараги-сан, в последнее время дошли до уровня преступления! Моё целомудрие под угрозой! — со всей серьёзностью вскричала Хачикудзи Маёй.
Ну, не то чтобы я этого не понимал.
Очень даже понимаю.
Только когда передо мной Хачикудзи, я почему-то не могу удержать себя.
— Что ты говоришь, просто объятия. В Америке это норма.
— Что это за объятия, когда сзади подкрадываются!
— Такое строгое разграничение не подходит для той страны.
— С каких пор ты, Арараги-сан, говоришь с позиции людей той страны?! И вообще, Арараги-сан, ты собирался поцеловать в щёки, но пару раз попадал в мои губы!
— Реально?! Прости!
Я же не собирался!
Какое неудачное происшествие!
— Эх ты. В последнее время из-за твоего лапанья, я чувствую, что моя грудь стала больше. Неужели это суеверие на самом деле правда?
— Э? Ты растёшь?
— Как грубо!
Хвостики Хачикудзи устремились в небо.
Она сама так делает?
Как это вообще.
— Но разве твоя ценность от этого не растёт?
— Не говори мне всяких глупостей. Иначе в следующий раз я всё расскажу Ханэкаве-сан.
— У-у… это нехорошо.
Серьёзно, надо остановиться.
Дружба Ханэкавы с Хачикудзи ничем хорошим не кончится.
Тревожный союз для меня.
В некотором смысле это встреча жертв.
— Ну вот так, Арараги-сан. Куда сегодня собирался? — спросила Хачикудзи, мгновенно переключившись.
Открытый она человек.
Стоит волноваться за такую излишнюю открытость.
— Ох, собрался, спрашиваешь…
— Ищешь кого бы завлечь в Гарем Арараги?
— Не быть такой безвкусной организации!
— Первый участник гарема, Ошино-сан, уже выпустился. Тяжело будет заполнить эту дыру.
— Предложим, что гарем Арараги существует, с чего бы Ошино вообще быть в нём?! Мужику в гавайской рубахе!
— Если гарем слишком разрастётся, сюжет будет сложно развивать, будь осторожен, — с беспечным видом метафорически высказалась Хачикудзи.
Ну, в то же время это и не лишено смысла.
Про гарем, конечно, бред, но человек не может постоянно ко всем людям относиться одинаково. С кем-то хорошие отношения, с кем-то нет, кого-то придётся защищать, от кого-то защищаться.
Защитники справедливости.
Защитники только справедливости.
И враги всего, кроме справедливости.
Здесь лгать не стоит.
В конце концов, что есть справедливость?
Это предательство ко всем.
— Да, послушай. Это всё…
— Да, послушаю. Ну, меня ты никогда не захватишь, так что сколько там у тебя в гареме людей без разницы.
— С чего это ты такая непробивная?!
И к твоему сведению!
Официально в моём гареме только Шинобу и Ханэкава (дерзкое заявление)!
— Ты в конце концов просто «приглашённый гость».
— Ох, вот как. Тогда тебе стоит стараться ещё лучше, Арараги-сан.
— Придираешься?!
Придирки по продвижению от гостя!
Это непоправимо!
— Я вроде уже рассказывал о Сэнгоку? Давняя знакомая. Сегодня иду к ней в гости.
— Понятненько, — закивала Хачикудзи.
Хачикудзи как всегда проявила навыки хорошего слушателя.
— Какой-то грустный у тебя вид.
— Да?
— Да. Такой ротейшн.
— С каких пор меня записали в стартовые питчеры?
Правильно ротеншн.
Ну, меня тяготят мрачные мысли.
Не очень приятные чувства испытываешь, когда хранишь тайну от тех, с кем живёшь под одной крышей.
— Но мне не хотелось бы, чтоб это было видно. У меня такой грустный вид?
— Ага. Такое лицо, будто история, полная мазохистских шуток про невозможность анимации, вдруг по какой-то ошибке получила аниме-адаптацию.
— Какая конкретика!— Разве это плохо? Вовсе не значит, они должны продолжать историю, которая уже должна быть закончена, после аниме-адаптации.
— Что ты вообще говоришь?!
Она будто превзошла наше измерение.
— Ну, понимаю, всегда волнуешься по поводу неожиданного счастья, однако, вступая в новую область, тебе всегда есть, что получить.
— Нет, не надо меня подбадривать там, где не надо…
Да, Ошино когда-то бредил аниме-адаптациями. Понятия не имею, о чём это они, но, похоже у Хачикудзи с ним вышла бы неплохая беседа.
Хм, если так подумать, то Хачикудзи ни разу ни напрямую, ни косвенно не виделась и не общалась с Ошино же?
Ну, это не потому что мне вспомнился Ошино, но почему-то захотелось поддержать эту тему с Хачикудзи.
— Что получить… что, например?
— Одного слова хватит: деньги, — одним словом ответила Хачикудзи.
Хотя многовато для одного слова.
— Ну, а может, что-нибудь другое?
— А? — удивилась Хачикудзи с таким видом, будто её оскорбили.
Нахмурилась так, словно её только что облили словесными помоями, — эй, у младшеклашки вообще бывает такое выражение лица?
— Разве в этом мире есть что-то, кроме денег? — Есть! Да куча… любовь, например!
— А? Любовь? А, да-да, знаю. Видела недавно, в супермаркете продавалась.
— Продавалась?! В супермаркете?!
— Ага. За 298 йен.
— Дёшево!
— Это такой транспорт, чтобы деньги перемещать?
— Что с тобой не так! Почему я вообще говорю с тобой об этом?!
— Ну подумай, Арараги-сан. Если богач А скажет: «Всё в мире деньги!», а богач B скажет: «Деньги не главное!», разве больше не поверишь богачу А?
— Да чего с ними говорить!
Оба хороши!
— Ладно о деньгах, Арараги-сан, есть тема поинтереснее. Интересно, какой танец мы будем танцевать в эндинге?
— Танцевать ещё?!
— Надеюсь, будет такой же эротичный, как эндинг Cat's eye.
— Одни силуэты?!
Однако.
Устаревшие знания у этой младшеклассницы.
Это, конечно, известный шедевр, но эндинг «Кошачьего глаза», как правило, нынешние подростки уже не знают.
— Да дело не в том, Хачикудзи. А, тебе-то я могу рассказать. Смотри, я же типа вампир.
— Правда, что ли?!
— Как ты могла забыть такую важную вещь!
И лицо такое удивлённое.
Не похоже, будто притворяется.
— Я думала, ты просто парень, который любит рамен.
— Что-то я впервые слышу про рамен!
— Разве тебе не известно про лапшу быстрого приготовления, она ведь повсюду?
— Известно мне!
Слишком печальны эти знания.
Могла бы, по крайней мере, вкусные раменные обойти.
— Человек, испробовавший весь местный рамен, Арараги Коёми… И номером один среди всей бич-лапши становится рамен с дыней Юбари?
— Да это вообще не лапша быстрого приготовления!
Ну.
Это сезонный продукт, иногда используют как сувенир, потому так категорично утверждать нельзя…
— Хм-м.
Хачикудзи скрестила руки на груди.
Слегка нахмурилась.
— Понятно, Сюрараги-сан.
— Я бы с удовольствием сменил имя на такое великолепие, но, Хачикудзи, как я уже много, многого раз повторял, моё имя — Арараги.
— Прости. Оговорилась.
— Нет, это нарочно…
— Огоровилась.
— Нарочно же?!
— Ашан снилась?
— Это же название супермаркета!
Любовь?
Пойдёшь покупать любовь?
За 298 йен!
— Понятно, Арараги-сан, — поправилась Хачикудзи.
Без всякого труда сделала невинное лицо.
— Вампир. Вообще, это не очень чувствуется. Но что в этом такого?
— Да ничего, но своей семье я открыто сказать этого не могу. И, похоже, скрывать это придётся всю жизнь. Я снова стал человеком, но побочные эффекты остались.
— Не думаю, что нужно всё честно выкладывать. Мне кажется, один-два секретика от семьи это нормально.
— Хачикудзи…
Точно.
У неё-то свой взгляд на проблемы в семье. Не стоило мне так бездумно заявлять о своих проблемках.
— Вообще, если раскроешь им тайну, то вовлечёшь их во всё это, хотят этого они или нет. Может, тебе, Арараги-сан, и станет проще, но твоим родным это ведь омрачит жизнь?
— М-м… разумно.
— Если б мой сын начал рассказывать о всяких вампирах и странностях, я бы немедленно упекла его в больницу.
— Слишком разумно!
Хм-м.
Ну, так оно и есть.
В случае Сендзёгахары её в больницу не упекали, но со странностью обращались как с «болезнью». По крайней мере, родные так поняли. И у Камбару из-за влияния странности левая рука ещё в ненормальном состоянии… интересно, как к этому отнесутся окружающие? Не думаю, что для родных, с которыми вместе живёшь, проканает трюк с повязкой.
— Сейчас тебе нужно, Арараги-сан… Да! Мужество хранить секрет!
— О! Хорошо звучит!
— Ну, внешне приукрашиваем, добавив слово «мужество», а на самом деле это обычный секрет!
— Как прямо!
— Если впереди поставить «мужество», то большинство слов будет звучать положительней.
— Это бред… японский язык не должен иметь такую простую структуру. Так легко манипулируешь средствами коммуникации, которые создавались тысячи лет, Хачикудзи.
— Попробуем?
— Попробуем. Если я соглашусь с тобой, то прямо здесь встану на руки.
— Встанешь на руки?
— Да. Эта поза лучше догэдза. Вместо этого, если я не смогу с тобой согласиться, то на руки встанешь ты… в этой юбке! Мне откроются во всей красе твои детские трусишки!
Гляди!
Даже если круто говоришь, круто это быть не должно!
Слушай, это японский!
— Хорошо, я принимаю твой вызов.
— Хм. А ты храбра.
— Ты бессмертная птица, что горит, летая, Арараги-сан.
— Нет, я же не такой крутой?!
— Ну так.
Хачикудзи кашлянула.
Переигрывает.
— Начнём… Мужество солгать любимому.
— М-м.
Идёт.
Простая ложь любимому человеку с добавлением в начале «мужество» становится ложью во благо, — но я ещё не сдался.
— Мужество предать товарища.
— Оу.
Круто.
В результате обычное предательство товарища ощущается, будто ты это сделал защищая его, — но я ещё не сдался.
— Мужество стать преступником.
— У-у-у.
Я не мог сдержать стон.
Простое причинение неприятностей людям чувствуется, словно человеку самому пришлось примерить на себя роль злодея, — но я ещё не сдался.
— Мужество приставать к женщинам.
— П-проклятье…
Держусь из последних сил.
Совершаешь подлое преступление, но с будто бы другой целью, которой вынужден следовать против воли, — но я ещё не сдался!
— Мужество жить в лени.
— Ч-что же это…
Меня прижали к стенке.
Просто прожигаешь время ничегонеделанием, но так, будто ради высшей справедливости пришлось поддаться обстоятельствам, — но я не сдался!
Н-но!
Теперь я приму поражение!
— Мужество признать поражение.
— Признаю поражение!
А-а!
Красота слов заставила меня признать поражение!
На самом деле я просто сдался!
Японский простой!
Кстати, по-английски будет «brave»!
— Что ж, Арараги-сан. Прошу вашу стойку лучше догэдза.
— Хорошо, мужество встать на руки.
И встал на руки.
Прямо возле дома.
Если Карэн или Цукихи увидят меня в таком виде, то придётся оправдываться… хотя с чего бы? Цукихи ладно, а вот Карэн сама в начальной школе ходила на занятия на руках. Посмешище. Она настаивала, что качает руки, но мне было бы стыдно за такие тренировки.
— Ух… Человек, стоящий на руках, слишком привлекает внимание. Хватит уже.
— …
— Уже хватит, Арараги-сан.
— …
— Прекрати, Арараги-сан. Мне стыдно смотреть на тебя. Почему ты так упрямо продолжаешь стоять на руках, будто это последнее обещание погибшему другу?
— Ты о чём? — спросил я.
Стоя на руках, смотрел на Хачикудзи снизу вверх.
— Жаль, конечно, что я не увидел, как ты стоишь на руках, но с этого ракурса мне открывается вид на твои трусики.
Это победа.
С самого начала я не мог проиграть.
— Ау-у?!
И действие покрасневшей от смущения Хачикудзи было не «натянуть юбку вниз», а «пнуть мне в лицо». Её лоу кик ударил в моё лицо под идеальным углом. Не так много ситуаций, когда лоу кик приходится в голову.
— Арараги-сан! Ты извращенец!
— Мужество принять клеймо извращенца!
— Ох, круто! Круто настолько, что, боюсь, буду показывать тебе свои трусики сколько угодно! И даже после удара в лицо, ты продолжаешь стоять на руках!
Отличное чувство равновесия.
Даже для меня.
— Неужели техника, которую я разработала, обратилась против меня… какая ирония!
— Ха-ха-ха! Ты увлеклась техникой, Хачикудзи! Секрет твоего мастерства завершил я!
— К-как же это… похоже, я породила неисправимое чудовище!..
— Но трусики совсем не детские. Никогда бы не подумал, что ты носишь полупрозрачные чёрные трусы, Хачикудзи.
— А?! Что ты говоришь, присмотрись внимательнее! Хватит! Это портит мой образ! Я чётко следую спросу и ношу детские трусы! На них кролик нарисован!
— Не вижу никаких кроликов. Если хочешь, чтоб я присмотрелся, встань так, чтоб мне лучше было видно.
— Т-так?!
Ну.
Обо так точно начнут шептаться в округе, так что я перегнулся и снова встал на землю ногами.
Ох.
Руки испачкал.
Я похлопал ладонями друг о дружку.
Возможно, на самом деле грязные у меня мысли, но с мыслей грязь не отряхнёшь.
— Так, Хачикудзи, о чём мы там говорили?
— Говорили о том, как ты, Арараги-сан, любишь девичьи трусики.
— Нет, не так уж я их и люблю. Можешь спросить Ханэкаву.
— …
Хачикудзи не стала поддакивать, что странно.
Наверное, что-то слышала от Ханэкавы.
Если так, то моя жизнь теперь в весьма затруднительном положении.
Встреча жертв всё же приносит проблемы.
Нужно поскорее предпринять контрмеры.
— Точно… мы говорили о секретах, связанных со странностями.
— Да, об этом.
— Ну, больниц я бы хотел избежать, конечно. Даже мои остатки бессмертия станут хорошим предметом для исследований.
— Да, неплохо бы изучили, как ты живёшь без мозгов, Арараги-сан, — зло заметила Хачикудзи. А затем продолжила: — Если знаешь о странностях, то становишься связан с ними, разве нет? Если свяжешь их с этим, то в главный момент и тебе, Арараги-сан, придётся впутаться.
Если знаешь о странностях, то становишься связан с ними.
Что-то такое говорил Ошино, вроде.
Однажды встретив странность, легче проводишь их в наш мир и попадаешься.
И Ханэкава, захваченная кошкой.
И Сендзёгахара, повстречавшая краба.
И Хачикудзи, заплутавшая в улитке.
И Камбару, загадавшая желание обезьяне.
И Сэнгоку, обвитая змеёй.
Конечно, про меня, подвергшегося нападению демона, не стоит и говорить.
Наполовину жители того мира.
Одной ногой в гробу — и это не просто аллегория.
Если так.
То извещать я не должен.
Если подумаю о родных.
Если задумаюсь о Карэн и Цукихи.
— Конечно, можно просчитать полностью все риски, подготовить родных, однако всё равно это слишком рискованно.
— Это да. Всё-таки высокий риск. Да и отдача не кажется высокой. Мне бы хотелось низкий риск, низкую отдачу.
— Хочется пониже? Удивлена, Арараги-сан, ты намерен воплощать свои ужасные принципы.
— Вовсе нет!
Видит во мне лоликонщика.
Я же не такой.
Во мне ни грамма любви к лоли.
И в моей реальной девушке, Сендзёгахары, ни капли лоличности.
Она уж скорее из тех, кто выглядит старше своего возраста.
— Нет, это же просто маскировочная пара?
— Бывает же! Маскировочная пара, новое слово!
— На самом деле ты, Арараги-сан, любишь лоли, а Сендзёгахара-сан любит однополой любовью Камбару-сан.
— Уох, жуткая реальность! Не хочу и думать о таком!
Я тебя, конечно, люблю, но с сильной натяжкой! А в последнее время эти Вальхалакомбо так близки!
Это будто расставило кусочки пазла в нужном порядке!
— Ну, в общем, ладно, кололи-Арараги-сан.
— Не прибавляй к моему имени всяких словечек! И вообще, «кололи» к лоли отношения не имеет!
— Ну что ты, Арараги-сан, а когда начнёшь жить один, будешь проверять, как в магазине кофе мололи?
— В наше время практически весь кофе растворимый!
— Когда убрали сорняки с грядки, говорят пололи.
— Ты знаешь, что такое прополка?!
Какой богатый словарный запас!
У младшеклашки!
Хачикудзи шумно выдохнула.
Похоже, взяла паузу.
— Эм, Клараги-сан.
— Отличный пример слияния иностранного и японского имени, однако Хачикудзи, не называй меня именем госпожи в инвалидном кресле, которая встанет с него при помощи девочки Альп. Никакая не Клараги. Моё имя Арараги.
— Прости. Оговорилась.
— Нет, это нарочно…
— Огоровилась.
— Нарочно же?!
— Огород-карась
— Я аж осел от удивления!
Все эти оговорки дошли уже до статуса божества!
Твой японский!
— Эм, Арараги-сан, — сказала Хачикудзи. Исправилась. — Странности — это так сказать, то, что за кулисами.
— За кулисами?
— Обычно мы видим только то, что стоит на сцене, — реальность. Тем не менее иногда появляются те, кто желает заглянуть за кулисы, критикуя всё и вся.
— …
— Если не знаешь, то лучше и не узнавать. Более того, зная об этих закулисьях, начинаешь полагать, будто разгадал устройство мира, и теряешь при этом многое — скорее знание о странностях лишь увеличивает незнание.
— Вот как…
Как сказала.
И сказала она.
По идее она не должна разбираться в странностях… хотя, она не разбираясь, наверное, говорила о себе.
Тогда.
Если сказала, что не знает, то не знает ничего.
Поэтому может сказать.
Если так.
Я тоже должен так сделать.
— Ну, всё хорошо? Не усложняй так. Если с тяжёлыми мыслями ничего не поделать, то через сто лет это станет смешной историей.
— Многовато времени!
Я, наверное, мёртв буду тогда!
Да помру точно!
— Ага. Жуткие проблемы при жизни становятся смешной историей после смерти.
— Это ж хуже всего!
— Слухи говорят, у 75 человек так было.
— Как они вообще передали такое количество людей?!
— Современная система интернета. Знать 75 человек, всё равно, что знать весь мир.
— Впервые слышу!
— Даже если беспокоишься, не стоит волноваться, что решение проблемы не приходит. Ты, Арараги-сан, сейчас как сейю, которая переживает: «Мой голос, он такой анимешный».
— Не такая глупая у меня проблема…
— Такая, Арараги-сан. Мангака «Спасибо за письма! Я все их читаю!» и мангака «Спасибо за комментарии в блоге! Я их тщательно вычитываю!», вроде действие одно, но впечатления разные, да?
— Ты рассекла тьму современного общества!
Ну нет.
Это я преувеличиваю.
— Так вот, Арараги-сан, — сказала Хачикудзи. — Если твои родные по несчастью вступят за кулисы, тогда мягко проведи их. До тех пор правильнее будет ничего не делать.
— Вот как…
Ничего не делать тоже выбор.
Да.
— Так сказать, то, чего не осознаёшь.
— М-м. Ну, всяко бывает.
О драках надо тоже позаботиться. Я вовсе не настолько повзрослел, как думает Цукихи.
Я лишь глянул за кулисы.
Так что мы равны как дети.
— Да. Так сказать, не осознаёшь «младшую сестру».
— Не акцентируй на сестре! Смысл совсем другой появляется!
Тайны «семьи»!
Неужели раскрыли?!
— Ох, что-то заговорились мы с тобой.
Я же шёл к Сэнгоку.
Надо идти.
— Прости, Хачикудзи. Уже пора. Ты куда-то шла?
— А, нет. Ничего такого. Просто заблудилась как обычно.
— Ну и дурёха…
— Если так говорить, тут как раз твой дом, Арараги-сан, в последнее время не виделись как раз, как раз может, пересечёмся, с такими вот мыслями прогуливалась.
— Оу.
Это такое.
Какие тёплые слова.
— Ладно, Хачикудзи. Теперь, когда увидишь меня, то можешь пообнимать.
— Нет, мне такого не надо. Не пойми неправильно. Ты мне совсем не нравишься, Арараги-сан.
— Младшеклашка отшила!
Я в шоке!
Не тот эффект!
От нецундере слышать такое!
— Кстати, а какие тебе нравятся?
— Моё сердце трепещет от монахов-отшельников.
— Любительница постарше!
Это ж нужно несколько веков прожить!
Высокое препятствие!
— Забавно… мы с тобой через столько приключений прошли и должны уже пройти к рисковому положению.
— В смысле?
— Ты знаешь про эффект подвесного моста?
— А, из психологии, когда двое оказываются на подвесном мосту, то даже если человек не неприятен, хочется его столкнуть вниз?
— Всё не так плохо!
Ну.
Такое в психологии тоже есть.
Когда стоишь на станции, почему-то хочется толкнуть впереди стоящего человека под поезд.
Противоположность эффекту подвесного моста.
— Как-то не бывало у нас с тобой, Арараги-сан, множества приключений и рисковых положений.
— Что ты говоришь. Сколько раз я спасал тебя своим убийственным искусством Авана.
— Арараги-сан, ты апостол Авана?!
— Да. Хоть и герой, но убил.
— Совсем не помню такого.
— А, вот как. В последнем приключении ты, защищая меня, получила удар по голове и потеряла память.
— Так трогательно вышло?!
— Именно. Очнувшись в больнице, ты сразу же заговорила.
— «Кто я, где я?»?
— Нет, «Где старшая школа, она частная?»
— Даже потеряв память, остаюсь узником общества образования!
— Даже если ты забыла обо мне, я никогда не забуду о тебе.
— А н-на фоне субтитров сцена, где ты, Арараги-сан, самоотверженно ухаживаешь за мной!
— Нет, я женился на твоей младшей сестре, и всё кончилось.
— Я полностью забыта!
— Нет! Ты навечно в моём сердце.
— В больнице?!
Классика.
Да и нет у Хачикудзи младшей сестры.
Она одна в семье.
— Хорошо. Вскоре ты в меня влюбишься. Но признание придёт слишком поздно.
— Поздно?
— Я никогда не переставал ждать, но признаюсь в своих чувствах лишь перед смертью.
Жалкий исход.
Ни частички влюблённости.
— Ладно, пока.
— Ага, ещё увидимся.
— Хачикудзи.
Я глупо окликнул её после слов прощания.
Я спросил.
Наверное, этого не следовало делать, но я уже сделал.
— Ты не исчезнешь?
— А?
Хачикудзи удивилась моему вопросу.
Искренне изумление.
— Просто, вот… Мы какое-то время не пересекались, я заволновался. Ошино куда-то ушёл, и ты однажды так же исчезнешь…
Хотя.
При обстоятельствах Хачикудзи.
Скорее это будет хорошо для неё, и при такой ситуации в её семье это должно произойти.
Но как это тогда?
Тем не менее вот.
— Ихихи, — Хачикудзи радостно хихикнула.
Детская улыбка.
— Ты, Арараги-сан, постоянно беспокоишься о других, такой человек, который отодвигает свои проблемы подальше, лучший для Шинобу-сан, ну и для меня.
— М-м.
— Всё-таки кололи тебя, Арараги-сан.
— М-м-м.
Неожиданно.
Шинобу так-то пятьсот лет.
Тут не кололи, а бабули.
— Такая честь.
— Хачикудзи…
— Насчёт твоего вопроса, Арараги-сан. Если я когда-нибудь попаду в беду, ты же спасёшь меня?
Спасать.
Слово, которое проникновенно не любит Ошино.
Но я…
Всё же думаю, он меня спас.
И, думаю, я хочу спасать, как он.
— Спасу, конечно, — тут же ответил я. — Не допущу, чтобы тебя спас кто-то другой.
— Можно обращаться?
— Я рассержусь, если не обратишься.
— Так в твоём стиле, Арараги-сан, — будто сошла с темы Хачикудзи.
Эта улыбка.
Выглядит такой хрупкой.
— У меня есть смысл оставаться в этом городе, даже если я больше не потерялась. И пока есть этот смысл, я не исчезну, — проговорила Хачикудзи о себе так, словно про кого-то другого.
В некотором смысле это и есть дела другого.
Не понимающий себя чужой для себя больше, чем кто-либо.
— Есть смысл?
— Ага. Хоть и не в аниме-адаптации, но продолжение должно быть.
— …
Опять что-то непонятное.
Вообще ничего не понял.
— Вообще, в прошлый раз всё так быстро оборвалось. Куда же я шла в поисках Шинобу-сан?
— При проблемах, конечно, обращайся… но никто, кроме тебя, не знает, куда ты идёшь. Главное, что ты не заблудилась.
Хм-м.
Она же не участвовала в эпилоге.
Были какие-то трудности по дороге?
Встреча на обдумывание.
— Но Хачикудзи, если ты исчезнешь, какой толк мне от продолжения. И я так и не понимаю, почему ты остаёшься в этом городе.
— Тёплые слова. Ну, когда-нибудь я исчезну, — проговорила она и добавила, будто самой себе: — И тогда я попрощаюсь как следует, Арараги-сан.
— Вот как…
Я уже слышал похожие слова.
Вспомнился парень, который в итоге так и не попрощался, но я всё же кивнул.
— Хорошо. Тогда так и сделай.
— Ага. Я ведь боюсь разозлить тебя, — вновь уклончиво проговорила Хачикудзи.
Её улыбка померкла.
Комментариев нет:
Отправить комментарий