Комната Маёй

000

В то воскресенье я сидел в своей комнате, зайдя в полнейший тупик.
— Это плохо. Что же мне делать? Так всё обернулось... Э-эх. Не могу прийти в себя. Я думал, что я дурак, дурачина, но подумать, что я такой идиот... Даже до конца довести не могу, — бормотал я едва ли не в бреду слова раскаяния.
Я поднял голову и взглянул на кровать.
Что мне подумалось от увиденного, так это, конечно, «было бы отлично, будь это галлюцинацией».
Точно, наверное, это просто сон.
Подобное в реальности не случается.
— Покорнораги-сан, — сказало видение.
Галлюцинация сидела на моей кровати и говорила мне:
— Сколько бы ты ни молил о спасении, я не исчезну, и ты не проснёшься, Покорнораги-сан.
Видение.
Точнее, Хачикудзи Маёй говорила.
— Нет, конечно, сейчас более подходящего мне имени нет, и ничего не остаётся, кроме как покориться этому прекрасному примеру, где имя и естество часто совпадают, но Хачикудзи, меня зовут Арараги.
— Прости, оговорилась.
— Нет, это специально...
— Огоровилась.
— Нарочно же?..
— Утомилась.
— Ну, после стольких-то оговорок...
У меня даже не было настроения на наш обычный диалог.
Ну, оно понятно.
В любом случае сейчас моя жизнь в кризисе невиданного масштаба, не сравнимого с весенними каникулами и Золотой неделей.
Хочется просто сидеть, уткнувшись лицом в колени.
Хачикудзи в моей комнате.
Пятиклассница в моей комнате.
Ну и дела.
Чтобы объяснить сложившуюся ситуацию, придётся повернуть часы вспять — ненамного, лишь на час (это действительно немного).
Я взял перерыв от подготовки к экзаменам и выскочил покататься на велосипеде. По пути я заметил фигуру с рюкзаком и двумя хвостиками, пятиклассницу.
— О, это же Хачикудзи? Давненько не виделись.
Я могу вспомнить только до этой своей мысли.
То есть я был в сознании до этого момента.
Но мгновением позже, будто внезапно одержимый чем-то, я бросился к Хачикудзи, схватил её миниатюрное тельце, привязал к багажнику велика и в таком виде увёз к себе домой.
— Это же похищение, да?
Я стал преступником.
Не стоит упоминать, что это похищение несовершеннолетней.
Насколько я знаю, разве это не худшее преступление человечества?
— «Похищение» довольно лёгкое для оговорок слово, ага... Ахаха.
Мои мысли снова вернулись к уничижению меня.
Какая хрупкая у меня психика.
— Это не моя вина... Это потому что ты, Хачикудзи, слишком милая... Серьёзно, это я здесь жертва.
— Худшего оправдания не придумаешь, Арараги-сан.
Она стояла с рюкзаком на постели, и в её глазах так и читалось: «Я всегда подозревала, что ты совершишь нечто такое, и ты наконец пошёл на это преступление». Хачикудзи тяжело вздохнула.
— Ты как всегда невероятно нелеп, — проговорила она. — Подумать только, ты похитил меня, уличного духа, и притащил к себе домой. Более того ты впихнул меня в свою комнату! Ты вообще наплевал на все правила странностей. Ошино-сан был бы в шоке от тебя, но не я.
— Чего? Но ты же поднялась на два ранга с духа, который привязан к месту, на бродячего духа, разве теперь ты не можешь свободно ходишь где хочешь?
Я думал так и есть.
— Моя основа так не поменялась. Я не настолько свободна как люди. Просто сам принцип «Я не могу никуда попасть», который привязан к заблудшей корове, теперь ушёл. Я просто больше не потерявшийся ребёнок.
— Хм-м.
— Говорят, вампиры не могут сами войти в чужой дом, так ведь? Без приглашения хозяина, они даже дверь открыть не в состоянии. Что-то такое вот. В моём случае улицы — это мой дом.
— Хм-м... улицы, значит?
Прямо покровитель путников.
Я никогда об этом так не задумывался, но даже после того случая с заблудшей коровой мы с Хачикудзи встречались только на дорогах.
— Разговор спойлерный, хорошо, что это дополнительная история, да?
— Не говори так беззаветно. То есть не говори так беззаботно. Попробуй поставить себя на моё место, меня же арестуют из-за этой дополнительной истории!
— Да это нормально. Я просто так выразилась, но ты напал и похитил духа умершей больше десяти лет назад, так что это не преступление.
— В наши дни уже и не разберёшь, преступление это или нет...
Всё-таки все эти тенденции по защите персонажей, которые даже не существуют, набирают обороты день ото дня.
— Ну и что же тут не так? Давай просто забудем, как всё это произошло, и оставим остальное на удачу. К тому же я впервые в комнате у парня, так что можно просто назвать это комнатным свиданием.
— Комнатным свиданием?
Хм-м.
Ну ладно.
Бесполезно плакать над прокисшим молоком, так что я просто смирюсь.
Я действительно Покорнораги-сан.
— Сыграем в карты? В короля и нищего, например?
— О, можно. Я позову сестёр тогда.
— Правилом скорой помощи можно пользоваться?
— Ни разу о таком правиле не слыхал!
Вообще, Карэн и Цукихи, скорее всего, не смогут увидеть Хачикудзи (а если и увидят, как мне её им представить-то), так что думаю, в короля и нищего нам не сыграть.
Наверное, Хачикудзи уже поняла это.
— Какая же у тебя захламлённая комната, Арараги-сан. Вместо того, чтобы всё аккуратно сложить... как бы это назвать, думаю, «пещера дикаря» хорошо подойдёт.
— Не надо так грубо о моей комнате.
— Так где ты там прячешь порножурналы?
— Не говори то же самое, что и Камбару!
— Только не говори, что под кроватью... если тебя возбуждает, что я сижу над твоей порнушкой, то ты конченный извращенец!
— Я не настолько конченный!
Я исключительно нормален!
И вообще мои младшие сестры могут пролезть в мою комнату в любой момент, так что ни за что бы не стал прятать столь ценные книги в таком банальном месте.
— Хах. Тогда, где же они спрятаны?
Услышав этот вопрос, я довольно ухмыльнулся и горделиво выпятил грудь:
— Это несколько неожиданно, но я расскажу тебе, где они, Хачикудзи... Сейчас мои порножурналы в... комнате моих сестёр!
Она полностью сбила меня с нужного русла.
Хачикудзи, которая принимала все мои выходки с улыбкой (даже после похищения), теперь глядела на меня, как на истинного извращенца.
— Теперь понятно, почему даже Камбару-сан не смогла их найти... Эм, Арараги-сан, как бы это сказать... не приближайся больше ко мне, пожалуйста.
— Прекращай трястись от страха у меня на кровати.
Зрелище ужасное.
— Я слышала слухи о втором сезоне или о фильме, и если ты, Арараги-сан, не исправишься, то нечто ужасное, боюсь, воплотится в жизнь.
— Пф. Прости, но я не буду менять в себе то, что делает меня мной.
— То, что делает тебя тобой, в общем-то преступно... Ну, раз под кроватью ничего странного, то нормально.
— Нормально для чего?
— Лечь в постель.
Хачикудзи впервые на моей памяти сняла свой рюкзак (хотя, она уже снимала его в аниме), открыла его и начала выкладывать вещи.
— Прости, Арараги-сан, я хочу переодеться, отвернись, пожалуйста.
— Чего? Ты шутишь?
— Нет.
Она говорит так решительно.
Я неохотно подчинился.
Переодеться? Во что? Зачем?
Кстати, когда в мою комнату приходила Сэнгоку, произошла такая же ситуация. Я думал, Хачикудзи там в одних лишь трусиках, и не мог сдержать волнения, сердце колотилось со скоростью мотора, но время шло, а заветного «я всё» не звучало.
Чувствуя себя дедом из «журавлиной благодарности», сказки где спасённый журавль пытается отблагодарить спасителя, я обернулся, не в состоянии больше ждать.
Хачикудзи распустила хвостики, переоделась в пижаму и тихо уснула.
Без рюкзака и хвостиков Хачикудзи...
...совсем не похожа на улитку.
Очень милая девочка, соответствующая своему возрасту.
— А, точно, она же шла к маме домой... потому и положила пижаму в рюкзак.
И она... прошла весь путь.
Десять лет.
И даже теперь она всё время идёт.
Она определённо устала.
— Ладно, отдохни немного. Сладких снов.
Я дам тебе поспать, когда только захочешь.
Лицо спящей Хачикудзи сияло счастьем и умиротворённостью.
Это выражение лица наполняет радостью и меня.
Думаю, сегодня лучший день в моей жизни.
Кстати, позже это преступление раскрыла Ханэкава и жестоко меня наказала.
Чувствую, я могу спать так вечно.